Как волка ни кормишь- он смотрит в лес.
Он помнит запахи мха и дыма.
Он хочет свободы. А ты- чудес.
Ты хочешь песен и быть любимой.
Ведь ты из тех, что сидят у костра,
Ругают расстроенную гитару.
А он мечтает, как рвут бока
кусты на бегу, а он сильный и старый.
Он помнит, как проминается мох
Под лапой, он помнит запах добычи.
Он променял бы, если бы мог,
Твой вкусный завтрак на остов бычий.
Но с каждым днем ты ближе к нему,
Ты хочешь друга, или охрану.
Ты даже не видишь свою тюрьму-
А волк лишь воет и лижет рану.
Он будет рядом с тобой до конца,
И, умирая, через столетья,
Он будет жалеть о том, что сейчас
Лежит не в бурьяне, а на паркете.
... А значит, пусти. И прости, что ушел.
А не пойдет- прогони, без ужимок.
Пусть в темный лес, в свой бездомный дом
Уходят дети лесных тропинок.
Одной себе ты оставь на память
любовный лепет, уютный кров
И след на сердце тяжелой лапы.
... И никогда не корми волков.
Он помнит запахи мха и дыма.
Он хочет свободы. А ты- чудес.
Ты хочешь песен и быть любимой.
Ведь ты из тех, что сидят у костра,
Ругают расстроенную гитару.
А он мечтает, как рвут бока
кусты на бегу, а он сильный и старый.
Он помнит, как проминается мох
Под лапой, он помнит запах добычи.
Он променял бы, если бы мог,
Твой вкусный завтрак на остов бычий.
Но с каждым днем ты ближе к нему,
Ты хочешь друга, или охрану.
Ты даже не видишь свою тюрьму-
А волк лишь воет и лижет рану.
Он будет рядом с тобой до конца,
И, умирая, через столетья,
Он будет жалеть о том, что сейчас
Лежит не в бурьяне, а на паркете.
... А значит, пусти. И прости, что ушел.
А не пойдет- прогони, без ужимок.
Пусть в темный лес, в свой бездомный дом
Уходят дети лесных тропинок.
Одной себе ты оставь на память
любовный лепет, уютный кров
И след на сердце тяжелой лапы.
... И никогда не корми волков.